Католический диджей-сет или как я сходил на мессу папы римского и чуть не умер со скуки
Павел Белослудцев × 4 октября 2018 × Текст, Фото
25 сентября состоялась месса понтифика Франциска в рамках балтийского тура — папа римский посетил Литву, где находился с 22 по 23 числа, потом — Латвию, а на следующий день Эстонию.
Этот репортаж — ложка дёгтя в бочку мёда. Если бы не ближайшие страшные вещи и скандалы в католическом сообществе штата Пенсильвания (и ещё множество событий, раскиданных по миру и времени), мы бы, наверное, и не выпускали этот материал. Но не в этот раз.
Текст не преследует цель обидеть носителей той или иной веры. Как нам кажется, мировой контекст — это важно. Особенно, когда он касается нас.
За предоставленные фотографии отдельное спасибо Кристине Юманкине-Бесчастной.
Кому неинтересно читать — посмотрите видео, где у папы ветром сдувает пилеолус с головы во время речи!
Этот репортаж — ложка дёгтя в бочку мёда. Если бы не ближайшие страшные вещи и скандалы в католическом сообществе штата Пенсильвания (и ещё множество событий, раскиданных по миру и времени), мы бы, наверное, и не выпускали этот материал. Но не в этот раз.
Текст не преследует цель обидеть носителей той или иной веры. Как нам кажется, мировой контекст — это важно. Особенно, когда он касается нас.
За предоставленные фотографии отдельное спасибо Кристине Юманкине-Бесчастной.
Кому неинтересно читать — посмотрите видео, где у папы ветром сдувает пилеолус с головы во время речи!
Одной из веских причин запустить Äkki в сентябре и не медлить с этим, как мы медлили целый год, был приезд папы римского в Таллинн. Мы узнали о визите понтифика в августе, оперативно обсудили это дело и решили обязательно мутить материал. Раньше мы любили Франциска. Сложно, наверное, было не любить. Его харизму, открытость людям и речи на самые неоднозначные темы. В папских вопросах он хоть и считается традиционалистом, однако позицию Франциска по поводу, возьмём, гомосексуальности, общество обсуждает в контексте либеральных взглядов (хотя мнение понтифика об абортах и эвтаназии условно меняет ракурс дискуссии). Люди пишут о прогрессивности и толерантности нового понтифика, сравнивая с Иоанном и Бенедиктом. Даже те, кто никак не относится к церкви, восхищаются его резонансными комментариями и общением с публикой. Чего стоит только быт Франциска: идеализированный образ простого человека, близость к народу, скромность и аскетичность в повседневности, установка демократичной моды в кругах католических служителей — всё это только минимально создает благоприятный имидж современного папы для людей верующих и не только.
— Окей, — думал я. — это точно стоит того.
Я верил, что приезд папы — великое событие для Эстонии; большая честь для нашей страны. Впервые за долго время чувствовалось какое-то волнение. В последний раз я ощущал подобное, когда в прошлом году к нам приезжали Kraftwerk. Почему так?
Долгое время пресса пытается получить внятный ответ от Франциска по поводу скандалов внутри церкви. Началось всё с того, что в The New York Times выпустили краткий пересказ документа, сообщающего о систематических насильственных действиях в штате Пенсильвания со стороны священников, но что самое главное — о том, как епископы и другие главы пенсильванской церкви так же систематически покрывают этих священников.
Негласный фактор, мешающий общественным и судейским расследованиям — устоявшаяся в Ватикане традиция не выносить сор из избы, которая, как предполагается, поддерживалась Бенедиктом и предшествующими понтификами, и, кажется, поддерживается сейчас Франциском.
Важно понимать, что неразглашение конфликта при самостоятельном и тщательном решении и покрывательство без каких-либо последствий — это, конечно, немного разные вещи. И сегодня у людей назревает вопрос: что из двух творится в церкви?
— Окей, — думал я. — это точно стоит того.
Я верил, что приезд папы — великое событие для Эстонии; большая честь для нашей страны. Впервые за долго время чувствовалось какое-то волнение. В последний раз я ощущал подобное, когда в прошлом году к нам приезжали Kraftwerk. Почему так?
Долгое время пресса пытается получить внятный ответ от Франциска по поводу скандалов внутри церкви. Началось всё с того, что в The New York Times выпустили краткий пересказ документа, сообщающего о систематических насильственных действиях в штате Пенсильвания со стороны священников, но что самое главное — о том, как епископы и другие главы пенсильванской церкви так же систематически покрывают этих священников.
Негласный фактор, мешающий общественным и судейским расследованиям — устоявшаяся в Ватикане традиция не выносить сор из избы, которая, как предполагается, поддерживалась Бенедиктом и предшествующими понтификами, и, кажется, поддерживается сейчас Франциском.
Важно понимать, что неразглашение конфликта при самостоятельном и тщательном решении и покрывательство без каких-либо последствий — это, конечно, немного разные вещи. И сегодня у людей назревает вопрос: что из двух творится в церкви?
Визит папы разделён на две части. Первая — утренняя экуменическая встреча с молодёжью. На ней можно задать понтифику насущные вопросы и быть уверенным, что он на них ответит. Вторая часть — месса на площади Вабадузе.
Оставалось только лечь спать за день до мессы с какой-нибудь навязчивой мыслью. Или вопросом. Почему приезжает папа? Рабочий ответ был где-то рядом на официальном сайте:
«Ещё в самом начале своего понтификата Папа Франциск твёрдо выразил пожелание посетить страны, находящиеся в стороне от традиционных маршрутов поездок глав государств, а также страны, жители которых испытывают страдания или претерпели страдания в недалёком прошлом».
Сойдёт.
Оставалось только лечь спать за день до мессы с какой-нибудь навязчивой мыслью. Или вопросом. Почему приезжает папа? Рабочий ответ был где-то рядом на официальном сайте:
«Ещё в самом начале своего понтификата Папа Франциск твёрдо выразил пожелание посетить страны, находящиеся в стороне от традиционных маршрутов поездок глав государств, а также страны, жители которых испытывают страдания или претерпели страдания в недалёком прошлом».
Сойдёт.
Утро, лысый охранник и балтийские пилигримы
God morning: проспал будильник, не успел позавтракать и помыть голову. В спешке открыл комп, посмотрел расписание автобусов и маршрут до Каарли церкви.
Чтобы настроиться на повестку дня, включил в автобусе альбом понтифика Wake Up! Франциск первым из римских пап красовался на обложке номера Rolling Stone. Энергичный абстрактный хип-хоп или, как писали в издании The Telegraph, little holy chill out — это мэшап электрогитары, синтезаторных партий и григорианского хорала с записанными монологами папы на остросоциальные темы. Читает он там на нескольких языках; обращается к народу и делает то, что и на мессах. Особенно советую трек Salve Regina — качает не по-детски.
Мёрзли руки, румянились щёки. Хотелось, как «Кровосток» в песне «Духота», только наоборот. По пути спрашиваю ребят в инсте, кто идёт на мессу. Знакомая спросила, что за концерт.
— О, нормально. Не знала, что он ещё и поёт.
Чтобы настроиться на повестку дня, включил в автобусе альбом понтифика Wake Up! Франциск первым из римских пап красовался на обложке номера Rolling Stone. Энергичный абстрактный хип-хоп или, как писали в издании The Telegraph, little holy chill out — это мэшап электрогитары, синтезаторных партий и григорианского хорала с записанными монологами папы на остросоциальные темы. Читает он там на нескольких языках; обращается к народу и делает то, что и на мессах. Особенно советую трек Salve Regina — качает не по-детски.
Мёрзли руки, румянились щёки. Хотелось, как «Кровосток» в песне «Духота», только наоборот. По пути спрашиваю ребят в инсте, кто идёт на мессу. Знакомая спросила, что за концерт.
— О, нормально. Не знала, что он ещё и поёт.
Вабадузе огородили и вовсю готовили к предстоящему ивенту, до которого оставалось часов пять. Повсюду рассосались представители силовых структур: охранники в крастных курточках и полицейские в жёлтых жилеточках и солнцезащитных очках.
В тот день обещали проблемы с дорожным траффиком в центре и официально попросили граждан проявить терпение и стойкость. Для наглядности: вечером после мессы на остановке рядом с площадью скопились где-то пять автобусов по направлению в Мустамяэ.
Приближаясь ближе к Каарли, полицейских становилось больше. Я понял, что пробраться по стелсу — не очень хорошая идея, и папу увидеть точно не получится.
Простилались две очереди. Одна — для представителей прессы. Другая — для простых смертных (это я). Несмотря на то, что у меня не было проходки, мне почему-то казалось, что на входе стоят слепые додики, проверяющие билеты на чиле (на отвали). На деле додиком оказался я. Охранник мне ясно дал понять, что мой билет рассчитан только на священную мессу.
Забыл объяснить: мне выдали проходку только на мессу. Техподдержки объяснила, что мест на молодёжную встречу нет. И по соображениям безопасности полиция не позволяла выделять дополнительных билетов.
— Да, понимаю. Если освободится место, пишите, — наивно сказал я.
Больше мне никто не писал.
За несколько дней до мессы мне нужно было найти человека, который подготовит для Äkki прикольный и красивый фотоотчёт. Долго не думая, написал Кристине Юманкине-Бесчастной. Она согласилась, за что ей отдельное спасибо!
Я вышел из очереди и стал думать, что делать дальше. Написал Кристине, что меня не пустили, и попросил рассказать после встречи, о чём Франциск говорил, и какие вопросы ему задавали. После я встал у крутой тачки ERR, о чем-то задумался и посмотрел на охранника, который меня не пустил. Он был лысый. Как Брюс Уиллис.
В тот день обещали проблемы с дорожным траффиком в центре и официально попросили граждан проявить терпение и стойкость. Для наглядности: вечером после мессы на остановке рядом с площадью скопились где-то пять автобусов по направлению в Мустамяэ.
Приближаясь ближе к Каарли, полицейских становилось больше. Я понял, что пробраться по стелсу — не очень хорошая идея, и папу увидеть точно не получится.
Простилались две очереди. Одна — для представителей прессы. Другая — для простых смертных (это я). Несмотря на то, что у меня не было проходки, мне почему-то казалось, что на входе стоят слепые додики, проверяющие билеты на чиле (на отвали). На деле додиком оказался я. Охранник мне ясно дал понять, что мой билет рассчитан только на священную мессу.
Забыл объяснить: мне выдали проходку только на мессу. Техподдержки объяснила, что мест на молодёжную встречу нет. И по соображениям безопасности полиция не позволяла выделять дополнительных билетов.
— Да, понимаю. Если освободится место, пишите, — наивно сказал я.
Больше мне никто не писал.
За несколько дней до мессы мне нужно было найти человека, который подготовит для Äkki прикольный и красивый фотоотчёт. Долго не думая, написал Кристине Юманкине-Бесчастной. Она согласилась, за что ей отдельное спасибо!
Я вышел из очереди и стал думать, что делать дальше. Написал Кристине, что меня не пустили, и попросил рассказать после встречи, о чём Франциск говорил, и какие вопросы ему задавали. После я встал у крутой тачки ERR, о чем-то задумался и посмотрел на охранника, который меня не пустил. Он был лысый. Как Брюс Уиллис.
— Что?! Какие билеты?! — ругала Уиллиса какая-то бабуля с кандибобером на голове.
Брюс Уиллис раскаянно кивал головой, виновато сжав губы, но сказал то же самое, что и мне несколько минут назад. Бабуля очень расстроилась, развернулась и ушла. Пока я стоял у крутой тачки ERR, нескольких человек не пропустили из-за отсутствия документов при себе. Забавная картина: женщина стоит и ругается на охранника, мол, разве она не похожа на Катрин. Да, реально же похожа!
Кто-то вообще не знал, что была какая-то регистрация.
Пока я стоял и что-то там надумывал, боковым зрением увидел огромную толпу из человек 15−20. Они носили какие-то странные бордовые головные повязки и юбки. Я уже подумал, что люди пришли требовать голову кардинала Пелла, но потом увидел в руках у человека, возглавляющего толпу, флаг с огромной надписью «Мы с Папой Франциском!» Когда они перешли дорогу, я смог разглядеть флаг. Это была организация Baltic Pilgrimage. Толпа прошла мимо очереди к фейсконтролю и оцепила огорождение с той стороны, куда должен въехать Франциск. Я подошёл к мужчине с флагом в руках и спросил, что за организация. Он вяло и неуверенно отвечал, что йес, «ви ар балтик пилигримз фром Латвия». Женщина рядом уже на нормальном языке объяснила, что они — просто группа авантюристов и фанатов папы Франциска, сопровождающие его в мессах.
— Йес-йес, ви лав поуп Франциск! — повторил мужик, натянуто улыбнувшись.
Я отошёл в сторону. За огорождением стояли люди, которые как и я не попали на экуменическую встречу. Во дворе церкви к этому времени выстроились дети со смешными шапочками. Дяди в деловых костюмах громко инструктировали, когда улыбаться и махать рукой на камеру. Дети образовали полуквадрат и начали репетировать хоровой разогрев.
Внезапно ко мне обратилась женщина из компании балтийских пилигримов, переминающая в руке четки:
— Вы отсюда?
Я ответил, что родился здесь и наперёд сообщил, что крещён по православию, но не верующий.
Брюс Уиллис раскаянно кивал головой, виновато сжав губы, но сказал то же самое, что и мне несколько минут назад. Бабуля очень расстроилась, развернулась и ушла. Пока я стоял у крутой тачки ERR, нескольких человек не пропустили из-за отсутствия документов при себе. Забавная картина: женщина стоит и ругается на охранника, мол, разве она не похожа на Катрин. Да, реально же похожа!
Кто-то вообще не знал, что была какая-то регистрация.
Пока я стоял и что-то там надумывал, боковым зрением увидел огромную толпу из человек 15−20. Они носили какие-то странные бордовые головные повязки и юбки. Я уже подумал, что люди пришли требовать голову кардинала Пелла, но потом увидел в руках у человека, возглавляющего толпу, флаг с огромной надписью «Мы с Папой Франциском!» Когда они перешли дорогу, я смог разглядеть флаг. Это была организация Baltic Pilgrimage. Толпа прошла мимо очереди к фейсконтролю и оцепила огорождение с той стороны, куда должен въехать Франциск. Я подошёл к мужчине с флагом в руках и спросил, что за организация. Он вяло и неуверенно отвечал, что йес, «ви ар балтик пилигримз фром Латвия». Женщина рядом уже на нормальном языке объяснила, что они — просто группа авантюристов и фанатов папы Франциска, сопровождающие его в мессах.
— Йес-йес, ви лав поуп Франциск! — повторил мужик, натянуто улыбнувшись.
Я отошёл в сторону. За огорождением стояли люди, которые как и я не попали на экуменическую встречу. Во дворе церкви к этому времени выстроились дети со смешными шапочками. Дяди в деловых костюмах громко инструктировали, когда улыбаться и махать рукой на камеру. Дети образовали полуквадрат и начали репетировать хоровой разогрев.
Внезапно ко мне обратилась женщина из компании балтийских пилигримов, переминающая в руке четки:
— Вы отсюда?
Я ответил, что родился здесь и наперёд сообщил, что крещён по православию, но не верующий.
Женщина рассказала, что им тоже не прислали пропуск на молодежную встречу. Её английский (наверняка так же, как и мой) выдавал в ней русскую, но проверять я не стал.
Спросив про мои, так сказать, убеждения, она пояснила, что ей, в принципе, неважно, какой веры человек, и что каждый всё равно когда-то поверит во что-то.
В ту секунду подготовка шла своим чередом. Нас попросили отойти, потому что мы преграждали путь кортежу папы.
Сначала во двор залетели мотоциклы и синие минивэны с мигалками. В это время какой-то балтийский пилигрим в рейверских очках начал хлопать в ладоши и как болельщик на школьном спортивном дне кричать: «Франциск!» Никто его не поддержал, и чирлидер умолк. Потом налитый помидорным оттенком мужик в спортивках залез на придорожный столб. Полицейские рядом смеялись. Балтийские пилигримы — нет. Кто-то даже попытался сделать мужику замечание, пока не появился главный кортеж — крутую тачку папы римского люди завидели издалека и закричали. (Мужик слез со столба). Франциск на заднем сидении улыбался и по канону махал рукой фанатам.
Спросив про мои, так сказать, убеждения, она пояснила, что ей, в принципе, неважно, какой веры человек, и что каждый всё равно когда-то поверит во что-то.
В ту секунду подготовка шла своим чередом. Нас попросили отойти, потому что мы преграждали путь кортежу папы.
Сначала во двор залетели мотоциклы и синие минивэны с мигалками. В это время какой-то балтийский пилигрим в рейверских очках начал хлопать в ладоши и как болельщик на школьном спортивном дне кричать: «Франциск!» Никто его не поддержал, и чирлидер умолк. Потом налитый помидорным оттенком мужик в спортивках залез на придорожный столб. Полицейские рядом смеялись. Балтийские пилигримы — нет. Кто-то даже попытался сделать мужику замечание, пока не появился главный кортеж — крутую тачку папы римского люди завидели издалека и закричали. (Мужик слез со столба). Франциск на заднем сидении улыбался и по канону махал рукой фанатам.
Дети, образовавшие полуквадрат, под командованием дирижёра запели как только кортеж въехал во двор. Вышел Франциск — в белом одеянии и пилеолусе. Красота. Вместе с ним из машин выбежали похожие на брутальных телохранителей люди. Рукопожатия, официальные улыбки и приветствия. Один из телохранителей закрыл вид на понтифика. Я успел заснять спину Франциска. На память.
Через несколько минут дети вместе с руководителями покинули двор. Остальные скрылись в церкви. Балтийские пилигримы разошлись кто куда, съемочные группы свернулись. Я последовал их примеру и пошёл в лидо — дожидаться мессы.
Пришло сообщение от Кристины. Она написала, что никто папе вопросы не задавал, — тем более, провокационные.
— Только трое рассказали о том, как вера помогла им. Потом Франциск толкнул речь, потом все пели, потом он ушёл.
Я немного расстроился. Хотя и не должен был ждать чего-то серьезного. Если у журналистов не получилось, то получится на экуменической молодёжной встрече?
Вспомнилась статья Эвелин Калдоя на Postimees — «Папе римскому не уйти от „дерьма“» — есть и кривой русский перевод. Поясняю: в оригинале заголовок звучит как Paavst ei pääse caca'st. Испанское слово caca в данном случае и означает «дерьмо». Цитата из текста: «Когда в Ирландии папа полтора часа слушал воспоминания восьми ирландцев, в отношении которых церковные организации поступали неподобающим образом, он сказал на родном испанском слово caca. И его переводчик пояснил, что глава церкви имел в виду ту грязь, которую можно увидеть в туалете, то есть дерьмо».
На этом мой энтузиазм кончился. Такое ощущение, что тема исчерпала себя. Оставалось надеяться на мессу. Впрочем, чувствовал я, что зря.
Через несколько минут дети вместе с руководителями покинули двор. Остальные скрылись в церкви. Балтийские пилигримы разошлись кто куда, съемочные группы свернулись. Я последовал их примеру и пошёл в лидо — дожидаться мессы.
Пришло сообщение от Кристины. Она написала, что никто папе вопросы не задавал, — тем более, провокационные.
— Только трое рассказали о том, как вера помогла им. Потом Франциск толкнул речь, потом все пели, потом он ушёл.
Я немного расстроился. Хотя и не должен был ждать чего-то серьезного. Если у журналистов не получилось, то получится на экуменической молодёжной встрече?
Вспомнилась статья Эвелин Калдоя на Postimees — «Папе римскому не уйти от „дерьма“» — есть и кривой русский перевод. Поясняю: в оригинале заголовок звучит как Paavst ei pääse caca'st. Испанское слово caca в данном случае и означает «дерьмо». Цитата из текста: «Когда в Ирландии папа полтора часа слушал воспоминания восьми ирландцев, в отношении которых церковные организации поступали неподобающим образом, он сказал на родном испанском слово caca. И его переводчик пояснил, что глава церкви имел в виду ту грязь, которую можно увидеть в туалете, то есть дерьмо».
На этом мой энтузиазм кончился. Такое ощущение, что тема исчерпала себя. Оставалось надеяться на мессу. Впрочем, чувствовал я, что зря.
Бесконечная очередь и папамобиль
— Надо было приходить раньше, — думалось мне, когда мы с девушкой почти за час до начала мессы подошли к Вабадузе и увидели мегадлинную очередь.
Очередь реально была огромная. Мы стояли в той, которая расположилась ближе к центру города. Цепочка шла до самой дороги, потом поворачивала в сторону, шла до своего начала и закручивалась в улитку. А потом, чтобы вы знали, силами каких-то гениев она делилась на две очереди; и та новая очередь тоже уходила куда-то в сторону от конца первоначальной, закручивалась годичными кольцами и в результате забредала просто непонятно в какие степи. Более того, мы были рады, когда эта новая незаконно созданная очередь самоуничтожилась и… Переродилась в виде толстой пиявки, присосавшейся к нашей очереди. Впереди нас.
Очередь реально была огромная. Мы стояли в той, которая расположилась ближе к центру города. Цепочка шла до самой дороги, потом поворачивала в сторону, шла до своего начала и закручивалась в улитку. А потом, чтобы вы знали, силами каких-то гениев она делилась на две очереди; и та новая очередь тоже уходила куда-то в сторону от конца первоначальной, закручивалась годичными кольцами и в результате забредала просто непонятно в какие степи. Более того, мы были рады, когда эта новая незаконно созданная очередь самоуничтожилась и… Переродилась в виде толстой пиявки, присосавшейся к нашей очереди. Впереди нас.
Мы прошли фейсконтроль. У девушки проверили внутренности сумки. У меня, кстати, нет.
Почти на входе мы повстречали женщину, раздающую красивые книжки с караоке к мессе. Тексты были расставлены по хронологии. Мы взяли две штуки и пошли к C сектору. По бокам висели лоуфайные плазменные экраны.
Мы стояли в неудобном месте. По крайней мере, мой рост точно был недоволен. Слева от нас в боевой готовности целились фотографы. Среди них я увидел и Кристину.
Месса началась раньше запланированного. Франциск по классике на своём беленьком крутом папамобиле разъезжал между людьми. Народ ликовал. Из ниоткуда на нескольких языках заговорил спикер.
Экраны транслировали головы прихожан.
На первый взгляд казалось, что людей мало. Но потом, оглядевшись, я убедился в обратном. Даже за пределами Вабадузе у заборов кучковались люди — те, кто не прошёл беспощадный фейсконтроль. А ещё я опять увидел крутую тачку ERR.
Почти на входе мы повстречали женщину, раздающую красивые книжки с караоке к мессе. Тексты были расставлены по хронологии. Мы взяли две штуки и пошли к C сектору. По бокам висели лоуфайные плазменные экраны.
Мы стояли в неудобном месте. По крайней мере, мой рост точно был недоволен. Слева от нас в боевой готовности целились фотографы. Среди них я увидел и Кристину.
Месса началась раньше запланированного. Франциск по классике на своём беленьком крутом папамобиле разъезжал между людьми. Народ ликовал. Из ниоткуда на нескольких языках заговорил спикер.
Экраны транслировали головы прихожан.
На первый взгляд казалось, что людей мало. Но потом, оглядевшись, я убедился в обратном. Даже за пределами Вабадузе у заборов кучковались люди — те, кто не прошёл беспощадный фейсконтроль. А ещё я опять увидел крутую тачку ERR.
Пошла первая молитва. Все люди дружно достали красивые книжки. Первой играла Mu süda, ärka üles! Несколько песен мы подпевали, но потом стали часто теряться в названиях. Там уже читали на латыни. Alleluia и всякое-всякое. Но, честно скажу, spiritus народа чувстовался сильно. Приятно осознавать, что столько людей объединено чем-то личным и сакральным. С точки зрения просветительской идеи месса — это многообещающе.
К середине нам стало скучно и мы задумались об уходе. Сзади нас, при спуске к подземному переходу, бегали и кричали дети. Неловко, когда вех просят помолчать, а дети кричат как на школьной перемене. Охранник в красной курточке пошёл их унимать. С горем пополам справился. Бунтари лениво уселись на ступеньке. Потом и мы с девушкой уселись. Устали.
Оставалось где-то ещё полчаса до окончания мессы. Пели Sanctus, Sanctus, Dominus. Мы собрались, оглядели людей, которые так и не отрывали глаз от книжек, и начали уходить, как вдруг увидели открытую дверь в церковь Яани. Блин. Как мы раньше не догадались?
Зашли погреться. Там, оказывается, тоже повесили большой экран. Пока сидели, я задумался: зачем вообще говорить что-то про визит Франциска? Какого чёрта я должен распинаться на какие-то провокационные темы, думать об этих ссаных скандалах? Я и сам не понимал до того момента, как начал писать.
Целью моего маленького и не совсем идеального трипа было понять, отразилась ли информационная суматоха на простом народе. Я заведомо промазал с вопросом, потому что ответ очевиден. Конечно нет. Церковь — это больше, чем институт. Больше, чем государство. Больше, чем корпорация. Церковь — это символ веры.
К середине нам стало скучно и мы задумались об уходе. Сзади нас, при спуске к подземному переходу, бегали и кричали дети. Неловко, когда вех просят помолчать, а дети кричат как на школьной перемене. Охранник в красной курточке пошёл их унимать. С горем пополам справился. Бунтари лениво уселись на ступеньке. Потом и мы с девушкой уселись. Устали.
Оставалось где-то ещё полчаса до окончания мессы. Пели Sanctus, Sanctus, Dominus. Мы собрались, оглядели людей, которые так и не отрывали глаз от книжек, и начали уходить, как вдруг увидели открытую дверь в церковь Яани. Блин. Как мы раньше не догадались?
Зашли погреться. Там, оказывается, тоже повесили большой экран. Пока сидели, я задумался: зачем вообще говорить что-то про визит Франциска? Какого чёрта я должен распинаться на какие-то провокационные темы, думать об этих ссаных скандалах? Я и сам не понимал до того момента, как начал писать.
Целью моего маленького и не совсем идеального трипа было понять, отразилась ли информационная суматоха на простом народе. Я заведомо промазал с вопросом, потому что ответ очевиден. Конечно нет. Церковь — это больше, чем институт. Больше, чем государство. Больше, чем корпорация. Церковь — это символ веры.
— Чё, как, ты долго там пробыла? — спросил у Кристины.
— Выхожу. Очень тухло.
Я не мог не согласиться. Могло ли быть по-другому?
Мне кажется, организаторам следует в следующие разы запретить посещать мессы неверующим людям. Чтобы спасти их от таких навязчивых мыслей. Спасти от скуки.
Экран крупным планом показывал головы людей, сиющие улыбками. Их много. Они счастливы. И это круто. Это далеко не плохо. Народу нужен момент умиротворения — когда все проблемы канут в лету.
Только вот до сих пор в моей голове нескончаемо крутится мысль о Франциске, который не избежит caca.
Через 15 минут официально объявили, что месса завершена. Как и этот репортаж. Пока народ медленно разворачивался к выходу, мы уже подходили к автобусной остановке.
До встречи, Франциск. Следующая наша встреча — в Ватикане.
— Выхожу. Очень тухло.
Я не мог не согласиться. Могло ли быть по-другому?
Мне кажется, организаторам следует в следующие разы запретить посещать мессы неверующим людям. Чтобы спасти их от таких навязчивых мыслей. Спасти от скуки.
Экран крупным планом показывал головы людей, сиющие улыбками. Их много. Они счастливы. И это круто. Это далеко не плохо. Народу нужен момент умиротворения — когда все проблемы канут в лету.
Только вот до сих пор в моей голове нескончаемо крутится мысль о Франциске, который не избежит caca.
Через 15 минут официально объявили, что месса завершена. Как и этот репортаж. Пока народ медленно разворачивался к выходу, мы уже подходили к автобусной остановке.
До встречи, Франциск. Следующая наша встреча — в Ватикане.